И ад следовал за ним: Приключения - Страница 39

– Разве вы никому не оставляли его в Лондоне? – подкинул я, как сказал бы Чижик, наводящий вопрос.

– Не был там никогда и не собираюсь!

Игрок передо мною сидел класса экстра-люкс, на кого бы он ни работал – на янки, на Мекленбург, на Израиль или на самого дьявола, – метал карты смело и сейчас спутал все разом, с ходу отбрил Алекса: не был – и все тут! А если у “Эрика” ночные галлюцинации на почве старческого маразма, то место ему в комфортабельной богадельне, пусть беседует там с привидениями и не поднимает на ноги сразу две секретные службы!

– Значит, не были? – повторил я, ощущая свою беспредельную глупость.

– По-моему, вопросы задаю я. Мне не нравится, как вы себя ведете, Алекс! Вас взяли с поличным, а вы все крутите. Неужели мне придется вызывать полицию?

Он многозначительно указал на телефон и сделал грозный жест.

– Не волнуйтесь, Юджин, я как раз собираюсь все вам рассказать. И забудьте о покушении! Какой идиот будет пользоваться в этом пчелином улье “береттой” без глушителя? Ведь на звуки сбежится весь квартал!

– А аэрозоль?

– Я же оставил его в гостинице. Я был до этого в Бейруте, там ночью опасно ходить без оружия. Кстати, заряд аэрозоля не смертелен, просто вам попалась кошка, которая только и ждала удобного случая, чтобы издохнуть. Я не скрываю, что искал вас. Мне поручено провести с вами беседу.

– Что это вдруг за ветры повеяли в Монастыре? – удивился он. – Неужели мы превращаемся в буржуазную демократию? Переговоры с перебежчиком? Это неслыханно! И все же я вам не верю! Волков нельзя превратить в овец. Только ради Бога не предлагайте мне вернуться на родину! Не говорите, что мне все простят! Не предлагайте искупить свою вину здесь! – Он рубанул рукою воздух.

– Почему вы меня не слушаете? И я сомневаюсь, что вы отрезали все концы. Ведь у вас там семья… – Я искренне сочувствовал ему, совсем вошел в роль.

Он аж взлетел – словно джинн вырвался из бутылки в небеса:

– Не напоминайте мне об этом! Вот мерзавцы! Я же вижу насквозь весь ваш сценарий: если вы не вернетесь, семье создадут такие условия… да? Сучьи потроха – вот вы кто! Думаете провести на мякине старого воробья? А если обращусь в Международный суд, в Комиссию по правам человека ООН? Да если вы их хоть пальцем тронете, я такое устрою… я выплесну на страницы газет такое, что все вы позеленеете от злости! И не предлагайте мне никакого сотрудничества и не обещайте златые горы!

Тут не ошибался уважаемый “Конт”, наши уста всегда пели сладко, а стелили мы мягко – много дураков клюнуло на эту удочку, иных уж нет, а те далече, как Саади некогда сказал. Я уже сгорал от нетерпения, уже жаждал швырнуть на стол свою козырную карту, и предложить ему союз со штатниками, и увидеть застывшие от изумления глаза над его крупным, чуть крючковатым носом! Но Матильда слонялась по квартире, и я не хотел втягивать ее в наши маленькие тайны.

– У вас нет виски? – обратился я к ней, ласково поглядывая на мучительные колыхания груди под галобеей.

– Я не пью, – ответил за нее “Конт”, – а Бригитта иногда балуется кальвадосом, популярным у нее на родине, особенно до знаменитого добровольного присоединения к Мекленбургу. Я совсем забыл представить хозяйку дома. Для света она – Грета, а в жизни – Бригитта. Она эстонка.

Новая оплеуха Алексу от француженки с гастонским акцентом, даже не заподозрил этого проницательный Задница с Ручкой, тешился, напевал “Где же вы, Матильда?”, охламон!

– Увы, кальвадос не выношу, хочется хорошего виски. Может, мы сходим вдвоем, если вы не боитесь, что я убегу… – Тут я ностальгически вспомнил, как нам вечно не хватало одной капли во время тончайших бесед с Совестью Эпохи, одной капли, и мы, пошатываясь и придерживая друг друга, выходили вдвоем в магазин, залихватски шутили и с кассиршей, и с продавщицей, вступали в умилительные контакты с такими же ищущими и страждущими. – В крайнем случае идите один, а я посижу под дулом пистолета вашей прекрасной Бригитты. Кстати, чудесный монастырь в ее честь около Пириты в Таллине…

Он с опаской поглядел на меня и задумался.

– Я дам вам денег, – облегчил я его мучительные думы.

– Риточка, сходи, пожалуйста, за виски. Денег не надо, будем считать, что это компенсация за причиненный ущерб.

Бригитта, не произнеся ни слова, тихо удалилась, и мы остались одни.

– Извините, Юджин, что я пошел на этот трюк, но я хотел поговорить с вами строго тет-а-тет.

– Я так и понял, ибо вы не похожи на человека, которому настолько претит кальвадос…

Я проглотил эту колкость, хотя сделал в памяти еще одну зарубочку: “Конту” известны и некоторые, сугубо интимные, особенности покорного слуги, хотя, конечно, глаз Матильды – Маты Хари без труда мог зафиксировать количество шампанского, выпитое кавалером с “Черным Джеком” в кармане во время плясок слонов.

– Прежде всего я хотел бы развеять ваши опасения. Дело в том, что я уже не работаю в Монастыре. Некоторое время назад я попросил политического убежища и связал свою судьбу с американцами.

Он встал и прошелся по комнате, пытаясь скрыть свое изумление. В наступившей паузе заголосили английские напольные часы.

– Как вы можете это доказать? – он даже охрип от неожиданности.

– В этих обстоятельствах подобные вещи недоказуемы. Даже если я предъявлю вам свое письменное обязательство работать на американцев, вы мне не поверите. Кстати, у меня точно такие же основания не верить и вам. А что, если весь ваш переход на Запад – лишь умелая комбинация Монастыря?

Я внимательно следил за его реакцией, хотя, конечно, не верил, что актеры такого класса прокалываются, как воздушные шарики. Он снова сел и улыбнулся милой, даже застенчивой улыбкой – снова играл со мною бес, возбуждая симпатии к проходимцу.