И ад следовал за ним: Приключения - Страница 37

Так я молился, закутавшись в простыню и вслушиваясь в безмолвие душной ночи, которое изредка разрывал грохот трамвая, – сейчас застучат ее каблучки! – я знал, что веду себя постыдно и недостойно пионера, ибо передовые люди не верят в Бога, этим опиумом облапошивают дураков, но у меня не было выхода: никто не мог мне помочь, а я очень хотел, чтобы она вернулась побыстрее, и готов был на все, лишь бы она пришла. И раздавались наконец знакомые шаги, и она целовала меня разгоряченными губами, пахнущими духами, вином и папиросным дымом, и я возмущался, что она задержалась, а она зачем-то еще больше укутывала меня в простыню, и я радовался, что она пришла, и забывал о Боге до очередного вечера и новых минут отчаяния, когда меня бросали одного в жестоком мире, где резали людей трамваи и убивали бандиты.

И еще я боялся скорпионов, которые водились в грудах саксаула, сваленного у стены комнаты, однажды один из них залез ко мне в постель, и я проснулся от скользящих по мне щупальцев и заорал на весь дом, а он в отместку укусил меня, и мама быстро сделала мне укол с противоядием.

А на следующий день она снова уходила, и я снова ждал и ждал, и молился, уже зная, что Бог мне обязательно поможет… Я знал, что за ней ухаживал летчик-подполковник, лысый и похожий на щуку, который недавно ужинал у нас и пил из красивой заграничной бутылки, – он подарил мне верблюжий свитер, привезенный из оккупированного Ирана, но я не надевал его, я ненавидел подполковника и писал отцу на фронт большими закорючками: “Отец, отец, мы победим, мы разгромим фашистских гадов!” – и обещал громить врага примерной учебой и дисциплиной. Но мама снова уходила, и я снова молился, и однажды, когда казалось, что все уже кончено и она никогда не вернется, встал на колени на своей железной кровати, и она тут же вернулась, и я радовался, что научился ее возвращать, и утыкался носом в ее теплую грудь, и просил лечь рядом, и прижимался к ней, и тут же засыпал.

Жизнь крутилась, наплывала и уходила, щекотала нос и гудела морем. Витя шел по улице с дикторшей, предупредительно переводя ее за локоть через лужи, Маня проводил очередное совещание и с пафосом вещал о нерешенных задачах, а Челюсть сидел напротив него за длинным столом, крутил карандаш и одобрительно покачивал головой.

Если он наклонится над пропастью, ты можешь его подтолкнуть; спасибо, друг мой сердечный, за добрый совет, я специально приглашу его погулять по крыше собора святого Павла. Или полюбоваться, как сверкают монеты на дне прозрачного колодца.

– Кажется, он приходит в себя, – услышал я родную речь и не стал приходить в себя, пусть продолжается сон, но он не продолжался, голова разрывалась на части, теплая слизь обволакивала рот, и к горлу подступала тошнота.

– Да, он приходит в себя, – повторил мужской незнакомый голос на том же языке.

Я открыл глаза и увидел Матильду и рядом с нею шатена с густыми волосами, сложения плотного, с крупным, чуть крючковатым носом и в очках. Я попытался встать и двинул рукой, но обнаружил, что мои запястья скованы наручниками.

– Прошу вас не предпринимать никаких действий, это повлечет за собой неприятности, – сказал Евгений Ландер, он же “Конт”, вполне дружелюбно. – Все ваши документы находятся у меня. Тут же и ваша “беретта”. Зачем, кстати, вы таскаете с собой такую громоздкую пушку? Вполне можно обойтись и браунингом. Итак, кто вы такой и как сюда попали?

Я молчал, делая вид, что не понимаю ни слова. Он повторил вопрос, и я ответил по-английски, что ничего не понимаю.

– Ах, я совсем забыл, что вы большой любитель конспирации, – сказал он на плохом английском. – Что ж, продолжим наши игры. Итак, Петро Вуколич, гражданин Югославии…

– Если у вас все мои документы, то, наверное, ваши вопросы не имеют смысла. И снимите наручники, обещаю вести себя спокойно, – попросил я.

– Только помните, что двери надежно закрыты и я хорошо вооружен, – предупредил он и снял наручники.

Я размял затекшие кисти.

– Почему же не имеют смысла? – поднял он брови. – В номере отеля “Шератон”, где вы остановились, я обнаружил британский паспорт на имя Джона Грея и удостоверение на то же имя, выданное Скотланд-Ярдом. Там же в вашем “самсонайте” найден баллончик аэрозоля с этикеткой дезодоранта “тобакко”. Я опробовал его на кошке, и она тут же подохла. Интересно, зачем мистеру Джону Грею отравляющие вещества и оружие?

Накрыли меня классно, заманили дурака Алекса в мышеловку на кусочек вонючего сала, легкомысленный болван, хорошо, что голову не проломили и не пустили плыть по великому Нилу на радость крокодилам! Играл принц Гамлет на флейте, играл и доигрался: сам влез, идиот, в капкан, выслеживал, поил шампанским, дундук, растекался по древу, морочил голову своими фиглями-миглями, а профурсетка оказалась на несколько порядков выше и роль свою провела – что там Сара Бернар! Интересно, как он проник в “Шератон”? Впрочем, на этом восточном базаре любой европеец, более-менее прилично одетый, может попросить ключ у портье – кто помнит в лицо всех клиентов в этом небоскребе? Классно взяли, ничего не скажешь…

– Ну, если вы настаиваете, моя настоящая фамилия действительно Джон Грей. Я сотрудник детективной фирмы и прибыл сюда для розыска важного преступника.

“Конт” дико захохотал, даже его крупный нос пополз вниз и навис над раскрытым зевом.

– Что же это за важный преступник?

– Не совсем понимаю, почему я должен отвечать на ваши вопросы. Я иностранный подданный и нахожусь под защитой своих законов. Имейте в виду, что я уже был в британском консульстве, и именно сейчас они ожидают от меня телефонного звонка. Если его не будет, то начнутся поиски и у вас будут неприятности.