И ад следовал за ним: Приключения - Страница 57

– Ну и орешек ваш Евгений! Впервые встречаюсь с таким перебежчиком. Капризничает, ставит условия и вообще ведет себя странно. Да, он согласен с нами сотрудничать при условии, что мы поможем его семье. Кстати, за ваш экспромт я получил нагоняй из Лэнгли. Какой идиот будет связываться с этим обменом? Что мы дадим взамен? Мне лично все это неприятно, ибо из-за вас я вынужден врать и поддерживать эту версию. Но ладно, вернемся к нашим баранам. Этот “Конт” заявил, что, поскольку он дал присягу, он не намерен разглашать какие-либо секреты. Как вам это понравится? Он утверждает, что если он кого-либо выдаст, то его тут же убьют! Даже если мы запрячем его на самую заброшенную ферму в штате Арканзас. В то же время он готов заниматься любой пропагандистской деятельностью, не прочь вести изучение своих сограждан…

– Так устройте его в “Свободу”, найдите что-нибудь подобное. Это настроение у него пройдет… не спешите… – Хороший подарочек я привез дорогому дружку из Каира!

– Подумаем. Но кое-что мне неясно. Он божится, что не знает Генри и никогда не был у него дома! Кто же дал тогда Генри его адрес? Полная чушь! Мы проверили его на детекторе лжи, и должен признаться, что не получили результатов.

– Надеюсь, вы ему не говорили, что я связан с Генри?

– Мы не такие идиоты, как вы полагаете! [49] Конечно, мы попытались проверить, был ли он у Генри или нет, никаких следов. Проверили его по отпечаткам пальцев… ничего! Запросили все информационные системы в Европе и Штатах – ничего! Интерпол тоже ничего не дал. Впрочем, любезный сердцу Монастырь недалеко ушел.

– Выходит, вы зря заварили всю эту кашу с поездкой в Каир?

– В общем, мы не жалеем… любой перебежчик может пригодиться. Знаете что? Иногда мне кажется, что этот Ландер – сумасшедший. Он бывает очень странным.

– Вполне вероятно. У нас всегда хватало психов, – не стал спорить я.

– Совершенно не могу понять его верности присяге. Это даже смешно. Он, видимо, считает себя великим политологом или философом, чьих откровений ждет изголодавшийся Запад. Оказывается, он пишет стихи и какую-то книгу о своей жизни и все это хочет издать за наш счет. Но мы не благотворительное общество!

– В конце концов, вы же помогаете многим изданиям, которые борются за свободу! Устройте его туда, совсем неплохо иметь там еще одного агента влияния…

– Честно говоря, я не знаю, что делать. Мы столько надежд на него возлагали, думали, что удастся раскрутить целый клубок… Кроме того, он пьет, как лошадь, и каждый день. Вы по сравнению с ним просто младенец! [50] Он очень скучает по Бригитте, но на черта она нам тут нужна? Послушайте, а он не может быть подставой?

– Все может быть. Но мы же сами его разыскали! Подставы обычно проявляют инициативу. В конце концов, если вы не можете найти ему применения, отправьте его в Каир!

– Это преждевременно. Потратить столько сил и денег – и обрезать все дело!

– Что же вы предлагаете? Чем я могу вам помочь? Начать с ним вместе пить?

– Надо вывести его из состояния тоски, этим страдают почти все перебежчики из вашей страны. На первых порах. Даже вас это не миновало, дорогой сэр [51] . У меня к вам просьба: развлеките его! Поводите по Лондону, покажите достопримечательности. Заодно прозондируйте, чем объяснить его странное условие насчет присяги. Воспринимайте это не только как мою личную просьбу, но и как серьезное задание. Потом доложите.

Докладывать так докладывать, ваше высокоблагородие, нам к этому не привыкать, с детства приучены докладывать и сигнализировать, правда, выводить человека из состояния тоски, увы, не научились.

– Как вам угодно, сэр! – Я был подчеркнуто официален и вроде бы обижен после Каира (пусть в следующий раз не дает мне под зад и не отшивает, как прислугу, на кухню), но, как обычно, холоден, блестящ, спокоен и угрюм.

– И еще одна просьба: мы перефотографировали некоторые бумаги, которые Ландер привез с собой.

Личные записи и прочее… Помогите разобраться, ладно? Мы очень ценим ваше мнение.

Последнее звучало уже как щедрая похвала верному агенту, и вообще в этот раз я впервые почувствовал, что Рэй, несмотря на всю его дремучесть, проникся ко мне определенным (это слово Чижик и К° обожали и привили эту любовь Мане, который размазывал им любую ясную мысль) доверием и даже некоторой (определенной) симпатией.

Дома я углубился в целую папку ума холодных наблюдений и сердца горестных замет беглеца Юджина.

“Лет двадцать тому назад в районе Филадельфии обнаружили вид горошка, который стелется по обочинам дорог на тысячи километров. Он выбирает канавы, рытвины, глину, гравий и осколки камней, он образует своего рода зеленую плоть, сквозь которую не может пробиться даже трава. Он сам создает для себя почву для зимней спячки и – о чудо! – не только делает изуродованную землю зеленой, но и спасает ее от эрозии и украшает сгнившую листву удивительными бледно-лиловыми цветами.

Многие пророки утверждают, что западная цивилизация подошла к концу и катится в пропасть. Футурологи предупреждают американцев о росте монополий, безличностного образования, военно-промышленного комплекса, индивидуалистического нигилизма, бессмысленного насилия, о перегруженной психике и падших нравах. Всем нам нужен новый пласт, новый слой ценностей, который, как горошек, затянет все шрамы земли. Точно в такое же раздираемое противоречиями время святой Павел сказал жителям Колосса: «Все собрано во Христе». В дни сверхобразованности и отсутствия мудрости кто из нас решится утверждать, что одна идея о Боге и человеке, один опыт народов, уходящий корнями в историю, может связать вместе, спасти, собрать воедино на попавшей под угрозу территории? Иисус Христос всегда один и тот же вчера, сегодня и завтра (Ветхий Завет, 13:8), Он будет стабильностью нашего времени (Исайя, 33:6)”.